Планы бизнеса на северном кавказе

Вице-премьер — полномочный представитель президента России в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев в октябре совершил вторую рабочую поездку на Северный Кавказ в качестве куратора макрорегиона, посетив Карачаево-Черкесскую Республику, Республику Северная Осетия — Алания, Ингушетию и Дагестан. Таким образом, вице-премьер посетил все регионы Северо-Кавказского федерального округа (СКФО) в новом для себя статусе.

По итогам поездки Трутнев рассказал в интервью ТАСС о необходимости создания сбалансированных и прозрачных мер поддержки всех отраслей экономики Северного Кавказа, возможности передачи состоявшихся курортов СКФО частным инвесторам на конкурсной основе, а также о необходимости создания индивидуального плана развития для каждого курорта макрорегиона и о ставке правительства России на развитие Северного Кавказа путем поддержки проектов малого и среднего бизнеса.

Единые правила игры

— Юрий Петрович, вы посетили в статусе куратора Северного Кавказа все регионы округа. Какие системные проблемы в развитии макрорегиона вы видите по итогам двух поездок?

— Картинка неравномерна. Если говорить о темпах экономического роста, то они на Кавказе сегодня неплохие, даже выше, чем в среднем по Российской Федерации. В то же самое время, если взять абсолютные показатели (доходы населения, валовый региональный продукт), то они в разы ниже, чем по стране в целом. Поэтому догонять надо еще долго.

Самое главное, что мы должны сделать: создать общие инструменты поддержки экономики. Потому что сегодня они не сбалансированы. В одном регионе представляется 90-процентная поддержка по инвестиционным проектам, в другом — реализуется полностью за счет государства программа по закладке промышленных современных садов на десяти сотках земли для личных хозяйств, в третьем дается субсидия в размере 50%.

То есть полный разброд, который вызывает у людей ощущение непрозрачности и несправедливости действий власти. Вот это надо ликвидировать. Люди должны понимать, что правила такие, что мы в такой-то части поддерживаем инвестиционные проекты

Они (инструменты поддержки — прим. ТАСС) могут быть разные для разных сфер деятельности, но по одной группе получателей они должны быть одинаковые, понятные и справедливые.

— То есть единые меры для каждой отдельной отрасли?

— Да. Скажем, в сельском хозяйстве мы должны сказать: механизм поддержки такой, в туризме — мы вот таким образом работаем. Это все надо просто отработать, потому что, еще раз говорю, иначе и людям ничего не понятно, и у меня возникает целый ряд вопросов, а почему это так все сделано.

— Во время рабочих поездок вы говорили о том, что курорты «Эльбрус» в Кабардино-Балкарии и «Архыз» в Карачаево-Черкесии могут быть переданы в управление частным инвесторам…

— «Архыз» — да. В «Архыз» вложено достаточно много бюджетных денег. Он в целом является уже состоявшимся курортом, но его можно развивать и дальше. Думаю, что «Архыз» уже сегодня вполне может быть востребован для дальнейшего развития за счет частных инвестиций.

Если говорить про «Эльбрус», то у него, конечно, сложная история. Есть все основания для того, чтобы создать там центр отдыха международного значения.

«Эльбрус» вполне может записать свое имя рядом с крупнейшими европейскими курортами. Но только пока и близко ничего такого не происходит

Для того чтобы на «Эльбрус» зашел крупный инвестор, сделать нужно довольно много. Не только, кстати, с точки зрения вложений. Речь идет в том числе о застройке. Пока там какие-то отдельные ниточки подъемников, разные собственники. Все это разномастное. Поэтому здесь частный инвестор неэффективен, он не сможет разобраться с незаконными строениями. Это не его, это государственная задача. Причем надо не рубить с плеча, а аккуратно все собрать вместе, потому что подъемники построили люди, в том числе живущие в регионе. У людей нельзя ничего отбирать. Надо сделать так, чтобы они могли окупить свои вложения. Но надо предложить им ту форму совместной работы, ту форму развития, в которой они заработают больше, чем они зарабатывают сейчас. Или все останется в рамках местечкового курорта.

Но после того, как будет выполнена задача на уровне государства, надо передавать курорт инвестору, потому что бизнесом должен заниматься бизнес, а не государственная компания. Уровень мотивации совершенно другой: когда работает частный инвестор, он будет делать все возможное для того, чтобы сократить издержки, чтобы была максимально высокая рентабельность, чтобы быстрее вернуть кредиты, чтобы заработать деньги для того, чтобы нормально жила его семья. Поэтому бизнес в этом отношении, на мой взгляд, наиболее эффективен. А кроме того, бюджетные деньги надо беречь. Мы же их достаем с того же бизнеса, увеличивая на него нагрузку и снижая его рентабельность. Соответственно, получается такой кругооборот: мы собираем, потом вкладываем.

— Есть ли интерес у конкретных инвесторов к управлению курортом «Архыз»?

— Мы должны создать максимально прозрачные, максимально эффективные механизмы передачи. А он сам (механизм передачи в руки частным инвесторам — прим. ТАСС) может быть только конкурсным, только конкурентным. То, что на «Архыз» есть инвестиционный спрос, — это скорее результат моих разговоров с главой республики, с представителями Минэкономразвития РФ. А кто будет вкладывать и сколько — нужно конкурс объявлять, но в рамках этого конкурса надо точно формулировать условия, то есть мы, сказать честно, не очень заинтересованы в том, чтобы просто взять и «сбросить» курорт с плеч государства.

Сегодня в «Курортах Северного Кавказа» работает порядка 350 человек обслуживающего персонала. Только на «Архызе» таких людей в высокий сезон более 150. Это люди, которые на подъемниках стоят, всю технику обслуживают, они работают в государственном институте развития. На мой взгляд, это нонсенс. Так не может происходить. Институт развития совершенно для другого.

Но все-таки главная задача: не просто снять все это обслуживание с государственных институтов развития, а продолжать инвестиции, только уже не за бюджетный, а за частный счет. При этом в условиях конкурса входной билет должен быть обозначен тем, что дальше инвестор должен сделать.

Должно быть обязывающее соглашение, фиксирующее дальнейшую работу и то, что должно быть построено: какое минимальное количество километров трасс, подъемников, гостиничных мест. Вот это все надо продумать, тогда получатся условия для нормального проведения конкурса, а кто победит — тот и молодец

— Считаете ли вы правильным создавать единую концепцию развития туризма в СКФО или же свою для отдельно взятого региона?

— Давайте для начала поймем, что такое концепция развития туризма. Что нужно для того, чтобы к нам приезжали туристы? Прежде всего — содержание: в море купаемся или катаемся с горы, или лечимся с использованием минеральных источников. Вокруг этого содержания дальше следующее — это создание инфраструктуры. То есть человек должен иметь возможность хорошо разместиться, хорошо питаться, должна быть понятная логистика, как добраться туда. Сказать честно, у нас с этим не очень хорошо.

Самое главное — чтобы были объекты, гостиницы, курорты (горнолыжные или не горнолыжные), поэтому сейчас туризм у нас разбит на конкретные объекты, мы не можем просто сказать: давайте сейчас что-нибудь напишем, сделаем — и туризм расцветет. Нет, нам надо конкретно, нам надо «Эльбрус» (курорт в Кабардино-Балкарии — прим. ТАСС) привести в порядок, «Домбай» (в Карачаево-Черкесии), нам надо определиться по «Архызу», нам надо «Мамисон» (в Северной Осетии) строить, потому что там замечательный курорт может быть, нужно продолжать строительство курорта «Ведучи» (в Чечне). В ряде регионов есть предложения по совместному использованию и для спортивного отдыха, и, как я уже сказал, для лечения. Вся наша общая работа по развитию туризма разбивается на конкретные объекты, по каждому из которых должен быть свой индивидуальный план развития, потому что они все разные, у каждого проекта свои объемы финансирования. То есть какая-то такая последовательность действий, которая приведет к тому, что у нас на карте уже имеющиеся курорты станут комфортнее, безопаснее, эффективнее, а кроме того, возникнут новые.

— Сейчас в эксперименте по курортному сбору из всех регионов Северного Кавказа участвует только Ставропольский край, есть ли планы по расширению эксперимента и введения его в других регионах СКФО?

— Я сейчас считаю, что тогда, когда мы можем избежать лишней нагрузки на граждан, на предприятия, лучше ее избежать. Мы должны собирать с людей столько денег в форме налогов, сколько необходимо для обороны страны, для защиты границ, для здравоохранения, образования и коммунального хозяйства. Оставляя у людей и у предприятий больший объем средств, мы как раз и добиваемся повышения темпов развития экономического роста, а не наоборот: мы все соберем, сами все построим, потом в процессе этого кто-нибудь еще деньги украдет или не достроит, как у нас бывает. Вот это не лучший путь. Если мы говорим о развитии курортной инфраструктуры, давайте лучше попробуем туда притащить частных инвесторов, снизить их издержки, пожалуйста — снизить налоги, создать какие-то преференции. Мне кажется, это гораздо разумнее и правильнее, чем собирать и потом вот так использовать.

Новая система сопровождения инвесторов

— В начале октября вышло распоряжение правительства о реорганизации двух основных институтов развития региона – «Курортов Северного Кавказа» и «Корпорации развития Северного Кавказа». На ваш взгляд, насколько это будет эффективно? И есть ли сейчас понимание того, как будет выглядеть новый институт развития?

— Мы считаем, что их функции можно объединить. Сегодня на балансе «Курортов Северного Кавказа» существует целый ряд активов, которые созданы за счет государства, и ими надо распорядиться максимально эффективно. Поэтому принято решение о реформировании путем присоединения Корпорации развития Северного Кавказа к «Курортам Северного Кавказа». Но это скорее техническое решение. Это совершенно не значит, что возникшая вновь структура будет называться «Курорты Северного Кавказа». Она будет называться по-другому. Кто ей будет руководить, я тоже на день сегодняшний не могу вам сказать.

Это общий процесс, есть поручение председателя правительства Михаила Владимировича Мишустина. Он считает, что надо сократить количество институтов развития. Мы эту работу выполняем не только по Северному Кавказу, мы ее планируем выполнить и по Дальнему Востоку. Там тоже будет такое укрупнение институтов. Потому что в этом случае мы сможем сократить ряд бюджетных расходов, без которых можно обойтись. И самое главное, на Дальнем Востоке нам очень важно создать единую цепочку сопровождения инвесторов, у нас пока она разрывается. Агентство Дальнего Востока по привлечению инвестиций и поддержке экспорта работает, на мой взгляд, профессионально, но оно «втаскивает» инвестора, а потом инвестор уходит в Корпорацию развития Дальнего Востока. Меняются сопровождающие люди, это очень некомфортно для инвестора, потому что он получил гарантии поддержки, посмотрел, как люди работают, и вдруг приходят другие люди, которые ему ничего не гарантировали. Некомфортно.

— Появятся ли у реорганизованного института Северного Кавказа какие-то новые функции?

Мне кажется, что на Северном Кавказе нужна вообще полная, скажем так, сборка всех инструментов поддержки бизнес-проектов: привлечение инвестиций, сопровождение, оказание поддержки — вот это все должно быть собрано вместе

Мне кажется, что в этой части опыт, наработанный на Дальнем Востоке, может быть полезен.

— Планируется ли создавать новую систему преференций или расширять преференциальные режимы, которые сейчас есть в СКФО?

— Ответ — да. Мы это будем делать. Мы также будем использовать опыт, который наработан на Дальнем Востоке. Но сами по себе принципы могут существенно отличаться. На Дальнем Востоке мы сегодня занимаемся поддержкой крупных инвестиционных проектов, потому что туда приходят крупные инвесторы. А на Северном Кавказе мы будем делать акцент на поддержку малого и среднего бизнеса.

— Планируется ли увеличивать число особых экономических зон или распространять этот режим на весь Северный Кавказ?

— Важно не то, сколько зон мы создадим, а какое количество инвесторов туда придет, сколько проинвестируют и что получится в итоге. Создать особую экономическую зону или территорию опережающего развития — не сверхъестественная сложность. Соответствующий документ принимает правительство и все.

Но мы стараемся не допустить — для нас это очень важно — образования пустых преференциальных зон. Поэтому принцип будет тот же самый, который мы уже отработали: если субъект ходатайствует о создании преференциальной территории, мы будем проверять каждый проект, убеждаться в том, что эти проекты сбудутся, что на них есть деньги, что люди понимают технологии, понимают рынки, и тогда мы с удовольствием будем продолжать эту работу. Пока она еще предстоит.

— Будут ли предусмотрены какие-то санкции для тех инвесторов или тех проектов, которые воплощаются в жизнь не так, как запланировано?

— Когда проекты не реализуются, то наказывать надо не инвесторов, а чиновников.

Инвестор нам вообще ничего не должен в том случае, если мы не строим под него специально инфраструктуру. Все эти преференции начинают работать только тогда, когда построено предприятие. Если он его не построит, то никакими льготами государственными не воспользуется и, еще раз говорю, не должен нам ничего. А вот наши уважаемые чиновники, работники институтов развития, губернаторы, правительства регионов, которые этот проект выдвинули, защищали его — значит, они не разобрались в нем до конца

Значит, они не увидели каких-то рисков. Это тоже бывает. В работе по развитию не бывает так, чтобы сбывалось все задуманное.

Но это не может быть массово. То есть если, например, мы создали особую экономическую зону, хотели, чтобы там было пять якорных проектов, а получилось три, а два пока забуксовало, то надо просто засучивать рукава и добиваться того, чтобы новые приходили. Это не является, мне кажется, такой грубой ошибкой. А вот если запланировали пять, а не пришло ни одного, вот тогда есть повод для разбирательства: а как, каким образом ее подготовили, а зачем мы это делали?

Как раз ситуация, похожая на то, о чем я сейчас пытался сказать, наблюдается с проектом по созданию Каспийского прибрежного кластера в Дагестане. То есть вроде особую экономическую зону создали, дальше ничего абсолютно не происходит, не могут разобраться с землей, с собственностью, с незаконными строениями. Будем разбираться, будем пытаться все-таки этот кластер оживить. Если не получится, тогда, значит, будем рассматривать и вариант решения по ликвидации.

Беседовала Ксения Орлова