Идеи для бизнеса африка

До переезда я восемь лет снимал квартиру в Москве и у меня накопилось довольно много вещей. Их я приютил у друга, а с собой взял минимальный набор одежды. Сейчас я засовываю руку в шкаф, вытаскиваю две любые вещи и надеваю их. Рубашки, пиджаки и костюмы пусть носят местные, а если ты «мзунгу» (такое обращение можно часто услышать на улицах в свой адрес), то тебе рады в шлепках, шортах и вьетнамках, ведь у тебя есть деньги. Я пожалел, что не взял с собой теплую одежду. В любую жару в помещении всегда холодно.

За пару месяцев до поездки я сделал прививки. В Кении не требуют прививки от желтой лихорадки, но в ряде соседних стран она нужна. И хотя смертность от этой болезни не очень высокая, в случае отсутствия сертификата на прививку можно нарваться на штраф или вымогательство взятки. Необходимо привиться от гепатита, столбняка и дизентерии, если этого не сделали раньше. А вот от самой опасной болезни — малярии — прививок не существует. Есть только профилактические препараты. Русские мигранты думают, что лучшая профилактика — крепкий алкоголь, но врачи с ними не согласны.

Много времени я потратил на поиск страховой компании. Но в итоге так и не оформил страховку — решил быть бесстрашным. На самом деле я просто не смог найти страховую компанию с хорошим представительством в Кении. Если у нее нет вменяемой клиники-партнера, то можно нарваться на место с шаманом и колдуном вуду. Кстати, пару раз я видел на земле распятых куколок — наверное, это и есть их работа. Лучше заплатить наличными и попасть в клинику, куда ходят белые, индусы и китайцы.

До переезда я ни разу не был в Африке. Даже в Европе на тот момент побывал всего однажды. Когда я приехал сюда, было ощущение, будто попал в машину времени. Помню, как в 12 лет ходил по рабочему району Мурманска — было важно смотреть по сторонам и наблюдать за тем, что происходит. Здесь то же самое. Я всегда надеваю удобную обувь, потому что знаю, что, возможно, придется от кого-то убегать. Первый месяц я вообще не выходил из дома после 19 часов, как герой Уилла Смита из «Я — легенда».

Тут есть богатые районы — для белых людей, — где аренда квартир дороже, чем в Москве. Я живу в более простом районе, но это не клоака и не трущобы. Тут достаточно безопасно, все огорожено заборами с колючей проволокой, круглосуточно ходят несколько охранников с автоматами. При этом я знаю, где можно нарваться на неприятности, — это не так далеко от моего дома, всего в двух километрах. В трущобах белому человеку одному лучше не появляться.

Квартиру, которую я сейчас снимаю, нашел по рекомендациям. Сначала написал во «ВКонтакте» нескольким русским, которые живут в Найроби. Здесь они работают или наемными менеджерами в крупных западных компаниях, или в местном филиале ООН, или в российском посольстве. Наконец, есть русские, у которых тут бизнес — турагентство, ресторан, казино, ставки на спорт или рекламное агентство. Один из местных ребят оказался очень дружелюбным и рассказал, что нужно делать в первые несколько дней после приезда: где взять такси, сим-карту и местный мобильный кошелек (тут не очень популярны банковские карты). Он же помог с поиском квартиры.

Я плачу за квартиру формата «two bedroom» (кухня с гостиной и еще две комнаты) около 50 тысяч рублей. Необычно то, что в стоимость аренды включена уборка. Практически все белые в Африке имеют уборщицу, а если живут в частном доме, то еще и садовника. В комплексе, где я живу, есть бассейн и зал для фитнеса, который тоже входит в стоимость. А вот интернет нужно подключать отдельно. Он дорогой (около 3 тысяч рублей в месяц) и низкого качества — с постоянными разрывами и плохой технической поддержкой.

Практически единственный вариант перемещения для меня — это заказ Uber. Поездка с одного конца города до другого стоит 150–200 рублей. В Найроби есть и неофициальные такси, водители которых периодически грабят людей. Среди местных популярны матату — микроавтобусы, куда набивается толпа. Еще есть такси-мотоциклы: можно сесть за спиной водителя, обнять его за талию и объехать пробки.

Рабочий день тут начинается в 8 утра, поэтому пробки возникают в районе 7 часов. Но мне везет: обычно я не езжу в час пик, хотя однажды два часа простоял в пробке. Дороги оставляют желать лучшего. Раньше я тоже ругал Собянина в фейсбуке, но сейчас мне кажется, что Москва — город, который создан для жизни.

Средний чек в ресторане — 1 000–1 200 рублей. Мне кажется, это процентов на 30 дешевле, чем в Москве. Много индийских заведений и кафе типа «Шоколадницы» и «Кофе Хауза» — еда на троечку, но для проведения встречи сойдет. С местными можно посидеть в забегаловках с простой обстановкой и едой за три копейки. Везде царит антисанитария: ты не можешь расслабиться, потому что должен постоянно проверять, из чего ешь и пьешь. Часто продукты берут грязными руками, а еду готовят посреди улицы.

Мясо и птица в Африке очень дорогие: простая курица может стоить от 700 до 1 200 рублей за килограмм. Но на жаре не очень хочется мяса, больше хочется овощей и фруктов. Они тут вкусные и дешевые: больше, чем 150 рублей, никогда не выходит. Единственное исключение — отвратительные помидоры. Я уже соскучился по бакинским.

Общаться просто. Все говорят на двух языках — суахили и английском. Кенийский английский необычный. Здесь произносят слова мягко, тихо и как бы мяукая. Первое время я не понимал, приходилось наклоняться ближе к собеседнику. Сейчас привык.

Все, что нужно, если ты хочешь сделать бизнес в Кении, — это зарегистрированная контора, лицензия на кредитный бизнес, расчетный счет в банке, разрешение на работу. И еще надо объяснить местному центральному банку, что твои деньги прозрачные и появились не от продажи наркотиков или торговли эмбрионами. Звучит легко, но сама процедура очень долгая. В России все сроки известны. Тут же процесс очень непрозрачный — он может идти как две недели, так и восемь месяцев. И если кто-то в Кении говорит: «Чувак, я сделаю это за две недели», — скорее всего, он лукавит. Нельзя предсказать даже то, за какой срок удастся заключить договор на аренду офиса.

По словам знакомых, Кения — коррумпированная страна, но я еще и шиллинга не заплатил в качестве взятки. Видимо, сама система не коррумпирована, но ты можешь попасть в ситуацию, когда тебя остановили ребята с автоматами в военной форме и говорят: «О, ты же „мзунгу“. Вообще ты не можешь тут ходить, но 200 евро — и ты свободен». Практически везде висит портрет местного президента в камуфляже. Фотография Путина с голым торсом и в камуфляжных штанах — причина того, что его считают сильным лидером. Милитари и грубую физическую силу здесь очень уважают.

Меня спрашивают, не боимся ли мы местных бандитов. Угроза того, что рано или поздно в нашу компанию придут, есть. Думаю, как и в России, и в любой другой стране мира. Но если люди пришли отжимать онлайн-бизнес, им просто нечего будет воровать.

Если местный видит «мзунгу», то всегда надеется на нем навариться. Туристическая цена на услугу может быть в три раза выше обычной. И это касается всего. Еще нужно быть готовым к тому, что тебя кинут. Конечно, лучше найти проверенного человека, но с рекомендациями туго. Есть анекдот про два ада — еврейский и русский, — где в одном помогают друг другу, а во втором тащат за ногу вниз, приговаривая: «Что, тебе больше всех надо?» На помощь русских мигрантов в бизнесе рассчитывать не приходится, поэтому лучше самому проводить встречи с местными.

Для начала мне требовался юрист. Из 80 кенийских специалистов, с которыми я начал общаться полгода назад, осталось два человека, с кем можно иметь дело. Все остальные называли очень высокую цену — могли попросить 150 тысяч долларов, хотя это стоит всего тысячу. При этом они часто не понимают простых вещей в законодательстве. На все личные встречи они постоянно опаздывают — от 30 минут до полутора часов. В общем, человек, может не прийти на встречу в первый раз, опоздать на 40 минут во второй раз, а потом сделать предложение в 100 раз дороже, чем среднее по рынку. Зато тут можно встретить руководителя Центробанка в кафе, бассейне или в качалке. Попробуйте в России встретиться с Эльвирой Сахипзадовной Набиуллиной или созвониться с Германом Оскаровичем Грефом. Это нереально.

Тут нет такой клановости, как в Индии, но есть племенная структура. Когда россиянин смотрит Олимпиаду и там побеждает кореец с российским гражданством, он радуется. Когда местный смотрит телевизор и видит, что побеждает кениец, он видит не кенийца, а представителя одного из 40 племен. И если это не его человек, он просто выключит телевизор. У племен есть исторические предпосылки к тому, чтобы заниматься какой-то деятельностью: одни предприниматели, другие — творческая интеллигенция, третьи владеют землей. Им всегда проще о чем-то договориться с человеком из своего племени. В Найроби популярен стартап Maramoja — аналог Uber, но в качестве пассажира можно выбрать человека из своего племени. Хотя такие привязанности на работе с «мзунгу» не отражаются.

Мы вложили в бизнес в Африке 1,5 миллиона рублей. Основные затраты — правовая легализация. Мы платим за офис 600 долларов, за связь — 200. В этом году мы планируем нанять 30 местных работников в call-центр, который будет отвечать за все африканские страны, куда мы начнем расти. Средняя зарплата сотрудника call-центра составляет тут порядка 140 долларов, но мы будем платить чуть выше. Я уже назначил несколько собеседований.

Думаю, что после запуска бизнеса многими процессами можно руководить удаленно или привезти сюда русских менеджеров, которые будут работать за долю или за зарплату. Хотя отличные специалисты есть и на месте. Один из наших лучших сотрудников — кениец. Я собираюсь жить между Москвой и Найроби. Не могу сказать, что хочу поскорее отсюда уехать, прильнуть губами к березе и поесть холодца. Тут вкусно и тепло. Мне нравится.

Фотографии: из личного архива Михаила Ляпина